Неточные совпадения
С тех пор, как Алексей Александрович выехал из
дома с намерением не возвращаться в семью, и с тех пор, как он был у адвоката и сказал хоть одному человеку о своем намерении, с тех пор особенно, как он перевел это дело жизни в дело бумажное, он всё больше и больше
привыкал к своему намерению и видел теперь ясно возможность его исполнения.
Хотя все сундуки были еще на ее руках и она не переставала рыться в них, перекладывать, развешивать, раскладывать, но ей недоставало шуму и суетливости барского, обитаемого господами, деревенского
дома,
к которым она с детства
привыкла.
Все в
доме привыкли к нему,
к его небрежным манерам,
к его немногосложным и отрывочным речам.
Неловко было сидеть
дома, поглядывая в окна на баррикаду; обыватели
привыкли к ней, помогали обкладывать ее снегом, поливать водой.
К нему все
привыкли в городе, и почти везде, кроме чопорных
домов, принимали его, ради его безобидного нрава, домашних его несогласий и ради провинциального гостеприимства. Бабушка не принимала его, только когда ждала «хороших гостей», то есть людей поважнее в городе.
Задача всемирной торговли и состоит в том, чтоб удешевить эти предметы, сделать доступными везде и всюду те средства и удобства,
к которым человек
привык у себя
дома.
В жену мою до того въелись все привычки старой девицы — Бетховен, ночные прогулки, резеда, переписка с друзьями, альбомы и прочее, — что ко всякому другому образу жизни, особенно
к жизни хозяйки
дома, она никак
привыкнуть не могла; а между тем смешно же замужней женщине томиться безыменной тоской и петь по вечерам «Не буди ты ее на заре».
— Нет, брат, спасибо, — промолвил он, — все равно где умереть. Я ведь до зимы не доживу…
К чему понапрасну людей беспокоить? Я
к здешнему
дому привык. Правда, господа-то здешние…
Словом сказать, чем дольше он жил, тем больше весь
дом привыкал к нему.
Действительность, представившаяся моим глазам, была поистине ужасна. Я с детства
привык к грубым формам помещичьего произвола, который выражался в нашем
доме в форме сквернословия, пощечин, зуботычин и т. д.,
привык до того, что они почти не трогали меня. Но до истязания у нас не доходило. Тут же я увидал картину такого возмутительного свойства, что на минуту остановился как вкопанный, не веря глазам своим.
Она была великолепна, но зато все московские щеголихи в бриллиантах при новом, электрическом свете танцевального зала показались скверно раскрашенными куклами: они
привыкли к газовым рожкам и лампам. Красавица хозяйка
дома была только одна с живым цветом лица.
Вернувшись
к отцу, Устенька в течение целого полугода никак не могла
привыкнуть к мысли, что она
дома. Ей даже казалось, что она больше любит Стабровского, чем родного отца, потому что с первым у нее больше общих интересов, мыслей и стремлений. Старая нянька Матрена страшно обрадовалась, когда Устенька вернулась домой, но сейчас же заметила, что девушка вконец обасурманилась и тоскует о своих поляках.
Когда же, после пятнадцатилетнего брака, он умер, оставив сына и двух дочерей, Марья Дмитриевна уже до того
привыкла к своему
дому и
к городской жизни, что сама не захотела выехать из О…
Погасив свечку, он долго глядел вокруг себя и думал невеселую думу; он испытывал чувство, знакомое каждому человеку, которому приходится в первый раз ночевать в давно необитаемом месте; ему казалось, что обступившая его со всех сторон темнота не могла
привыкнуть к новому жильцу, что самые стены
дома недоумевают.
Тит только качал головой. Татьяна теперь была в
доме большухой и всем заправляла. Помаленьку и Тит
привык к этому и даже слушался Татьяны, когда речь шла о хозяйстве. Прежней забитой бабы точно не бывало. Со страхом ждала Татьяна момента, когда Макар узнает, что Аграфена опять поселилась в Kepжацком конце. Когда Макар вернулся из лесу, она сама первая сказала ему это. Макар не пошевелился, а только сдвинул сердито брови.
Погостив с Лизою у Женни во время приведения в порядок общественного
Дома, старушка совершенно упилась мирными прелестями тихого семейного житья,
к которому она
привыкла, и не могла без трепета вспомнить о гражданском
Доме и житье под командою Белоярцева, при новых, совершенно неприятных ей порядках. Она просила, умоляла Лизу позволить ей увезти оттуда все их вещи; плакала, бранилась и, наконец, объявила...
— Ну, и слава богу. А теперь, на радостях, еще по бокальчику выпьем — вон, я вижу, в бутылке еще осталось. Не
привык я
к шампанскому, хотя и случалось в посторонних
домах полакомиться. Ну, да на этот раз, ежели и сверх обыкновенного весел буду, так Аннушка простит.
Барин мой, отец его, из полячков был чиновник и никогда, прохвостик,
дома не сидел, а все бегал по своим товарищам в карты играть, а я один с этой моей воспитомкой, с девчурочкой, и страшно я стал
к ней
привыкать, потому что скука для меня была тут несносная, и я от нечего делать все с ней упражнялся.
То положу дитя в корытце да хорошенько ее вымою, а если где на кожечке сыпка зацветет, я ее сейчас мучкой подсыплю; или головенку ей расчесываю, или на коленях качаю ее, либо, если
дома очень соскучусь, суну ее за пазуху да пойду на лиман белье полоскать, — и коза-то, и та
к нам
привыкла, бывало за нами тоже гулять идет.
Она любила наряды, отец любил видеть ее в свете красавицей, возбуждавшей похвалы и удивление; она жертвовала своей страстью
к нарядам для отца и больше и больше
привыкала сидеть
дома в серой блузе.
По острогу я уже расхаживал как у себя
дома, знал свое место на нарах и даже, по-видимому,
привык к таким вещам,
к которым думал и в жизнь не
привыкнуть.
«А что, как я выйду из
дома, лишусь на время всех удобств, а новый
дом не построится или построится иначе и в нем не будет того,
к чему я
привык?»
Он не верил, что всё и навсегда кончено. Было странно, что Евгении нет в
доме, и казалось, что
к этому никогда нельзя
привыкнуть. Унылые, надутые лица Шакира и Натальи, острые улыбочки Алексея как будто обвиняли его.
Он говорил, что она до сих пор исполняла долг свой как дочь, горячо любящая отца, и что теперь надобно также исполнить свой долг, не противореча и поступая согласно с волею больного; что, вероятно, Николай Федорыч давно желал и давно решился, чтоб они жили в особом
доме; что, конечно, трудно, невозможно ему, больному и умирающему, расстаться с Калмыком,
к которому
привык и который ходит за ним усердно; что батюшке Степану Михайлычу надо открыть всю правду, а знакомым можно сказать, что Николай Федорыч всегда имел намерение, чтобы при его жизни дочь и зять зажили своим,
домом и своим хозяйством; что Софья Николавна будет всякий день раза по два навещать старика и ходить за ним почти так же, как и прежде; что в городе, конечно, все узнают со временем настоящую причину, потому что и теперь, вероятно, кое-что знают, будут бранить Калмыка и сожалеть о Софье Николавне.
Надобно сказать, что Степан Михайлыч никогда не сидел в гостиной и входил в нее только при самых необыкновенных случаях и то на самое короткое время; в целом
доме он знал свою особую горницу и крылечко, весьма незатейливо сложенное из деревянных брусьев и досок; он так
привык к ним, что в гостиной был как-то не
дома и ему становилось неловко.
Обед с глазу на глаз в собственном
доме, на собственные деньги, имел свою прелесть для молодых хозяев, которая, конечно, не могла продолжаться слишком долго:
к чему не
привыкает человек?
Кстати, Элиза Августовна не отставала от Алексея Абрамовича в употреблении мадеры (и заметим притом шаг вперед XIX века: в XVIII веке нанимавшейся мадаме не было бы предоставлено право пить вино за столом); она уверяла, что в ее родине (в Лозанне) у них был виноградник и она
дома всегда вместо кваса пила мадеру из своих лоз и тогда еще
привыкла к ней.
Безобразный кутеж в брагинском
доме продолжался вплоть до утра, так что Татьяна Власьевна до самого утра не смыкала глаз и все время караулила спавших в ее комнатке трех молодых женщин, которые сначала испугались, а потом точно
привыкли к доносившимся из горницы крикам и даже,
к немалому удивлению Татьяны Власьевны, пересмеивались между собой.
Вообще в брагинском
доме катилась самая мирная жизнь, смахивавшая на монастырскую; скоро все
к ней
привыкли настолько, что прошлое начало казаться каким-то тяжелым сном.
Издали еще увидели они старуху, сидевшую с внучком на завалинке. Петра и Василия не было
дома: из слов Анны оказалось, что они отправились — один в Озеро, другой — в Горы; оба пошли попытать счастья, не найдут ли рыбака, который откупил бы их место и взял за себя избы. Далее сообщала она, что Петр и Василий после продажи
дома и сдачи места отправятся на жительство в «рыбацкие слободы»,
к которым оба уже
привыкли и где, по словам их, жизнь привольнее здешней. Старушка следовала за ними.
А Юлия Сергеевна
привыкла к своему горю, уже не ходила во флигель плакать. В эту зиму она уже не ездила по магазинам, не бывала в театрах и на концертах, а оставалась
дома. Она не любила больших комнат и всегда была или в кабинете мужа, или у себя в комнате, где у нее были киоты, полученные в приданое, и висел на стене тот самый пейзаж, который так понравился ей на выставке. Денег на себя она почти не тратила и проживала теперь так же мало, как когда-то в
доме отца.
— Ну спасибо. Смотрите же, я
привыкла вам верить. Я буду ждать вас сегодня, завтра, я из
дому не буду выходить. А теперь я должна вас оставить. Герцогиня идет по аллее… Она увидала меня, и я не могу не подойти
к ней… До свиданья… Дайте же мне вашу руку, vite,vite. До свидания.
Яков относился
к девочке ещё более заботливо, чем прежде. Он постоянно таскал ей из
дома куски хлеба и мяса, чай, сахар, керосин в бутылках из-под пива, иногда давал деньги, оставшиеся от покупки книг. Он
привык делать всё это, и всё выходило у него как-то незаметно, а Маша относилась
к его заботам как
к чему-то вполне естественному и тоже не замечала их.
У Ильи сжалось сердце от неприятного предчувствия. Желание уйти из этого
дома, где он всё знал и ко всему
привык, вдруг исчезло, комната, которую он не любил, теперь показалась ему такой чистой, светлой. Сидя на кровати, он смотрел в пол, и ему не хотелось одеваться… Пришёл Яков, хмурый и нечёсаный, склонил голову
к левому плечу и, вскользь взглянув на товарища, сказал...
Отец опять увез
к себе в имение, и я уж было
дома привык.
Прислуга Медынской
привыкла к его посещениям, и на вопрос его «
дома ли барыня?» — горничная сказала...
Он, вероятно, мог быть хорошим проповедником, утешителем и наставником страждущего человечества, которому он с раннего детства
привык служить под руководством своей матери и которое оставалось ему навсегда близким и понятным;
к людским неправдам и порокам он был снисходителен не менее своей матери, но страстная религиозность его детских лет скоро прошла в
доме дяди.
Бабушка после этого только скорее заспешила разделом, о котором нечего много рассказать: он был сделан с тем же благородством, как и выдел княжны Анастасии: моему отцу достались Ретяжи, в которых он уже и жил до раздела, дяде Якову Конубрь, а бабушка оставалась в Протозанове, от которого она хотя и отказывалась, предоставя детям по жребию делить деревни, в которых были господские
дома, но и дядя и отец слышать об этом не хотели и просили мать почтить их позволением оставить в ее владении Протозаново,
к которому она
привыкла.
В один из холоднейших и ненастнейших московских дней
к дому князя подходила молодая, стройная девушка, брюнетка, с очень красивыми, выразительными, умными чертами лица. Она очень аккуратно и несколько на мужской лад была одета и, как видно,
привыкла ходить пешком. Несмотря на слепящую вьюгу и холод, она шла смело и твердо, и только подойдя
к подъезду княжеского
дома, как бы несколько смутилась.
Прошло несколько месяцев, рассеялись последние остатки грусти по
доме родительском, по привольному деревенскому житью; я постепенно
привык к своей школьной жизни и завел себе несколько приятелей в гимназии и полюбил ее. Этой перемене много способствовало то, что я только приезжал в гимназию учиться, а не жил в ней. Житье у Ивана Ипатыча не так резко разнилось от моей домашней жизни, как безвыходное заключение в казенном
доме гимназии посреди множества разнородных товарищей.
Директор был несколько озадачен; но обозлившийся главный надзиратель возразил ей, «что она сама, по своей безрассудной горячности, портит все дело; что в отсутствие его она пользовалась слабостью начальства, брала сына беспрестанно на
дом, беспрестанно приезжала в гимназию, возвращалась с дороги, наконец через два месяца опять приехала, и что, таким образом, не дает возможности мальчику
привыкнуть к его новому положению; что причиною его болезни она сама, а не строгое начальство и что настоящий ее приезд наделает много зла, потому что сын ее, который уже выздоравливал, сегодня поутру сделался очень болен».
Чаще уходить из
дому, чтобы
привыкла к отсутствию?
— Каково? — сказал он. — Ваша сестра сказала мне дерзость, Варрен. Я не
привык к такому обращению, клянусь костылями всех калек этого
дома. Вы пригласили меня в гости, и я пришел. Я пришел вежливо, — не с худой целью. В чем тут дело, я спрашиваю?
Отправив сына в город,
к брату попа Глеба, учителю, который должен был приготовить Илью в гимназию, Пётр действительно почувствовал пустоту в душе и скуку в
доме. Стало так неловко, непривычно, как будто погасла в спальне лампада;
к синеватому огоньку её Пётр до того
привык, что в бесконечные ночи просыпался, если огонёк почему-нибудь угасал.
— Soyez le bienvenu! Добро пожаловать! — сказал он ему, — le descendant des Persianoff потомок Персиановых. всегда будет желанным гостем в
доме Мангушевых. Мы, сельские дворяне, конечно, не можем доставить вам тех высоких наслаждений,
к которым
привыкли люди столиц, но и у нас найдется для Персианова и чарка доброго старого вина, и хороший кусок дымящегося ростбифа. Entrez, je vous prie Войдите, прошу вас..
Хотя г-жа Ежова коротко знала автора по петербургской сцене,
привыкла к его безумным вспышкам и, будучи неуступчивого нрава, никогда ему не покорялась, а, напротив, заставляла его плясать по своей дудке, но в Петербурге она была
дома, как будто в своей семье, — здесь же совсем другое дело; она сама приехала в гости в Москву, и сцена Большого Петровского театра, полная разного народа, казалась ей чужой гостиной.
Давно уже пришло известие, что Анисима посадили в тюрьму за подделку и сбыт фальшивых денег. Прошли месяцы, прошло больше полугода, минула длинная зима, наступила весна, и
к тому, что Анисим сидит в тюрьме,
привыкли и в
доме и в селе. И когда кто-нибудь проходил ночью мимо
дома или лавки, то вспоминал, что Анисим сидит в тюрьме; и когда звонили на погосте, то почему-то тоже вспоминалось, что он сидит в тюрьме и ждет суда.
Когда юное возмужает, когда оно
привыкнет к высоте, оглядится, почувствует себя там
дома, перестанет дивиться широкому, бесконечному виду и своей воле, — словом, сживется с вершиной горы, тогда его истина, его наука выскажется просто, всякому доступно. И это будет!
На нем был теперь застегнутый сюртук и поношенные парусинковые брюки, стоптанные внизу. И сорочка была неглаженая, и весь он имел какой-то несвежий вид. Очень худой, с большими глазами, с длинными, худыми пальцами, бородатый, темный и все-таки красивый.
К Шуминым он
привык, как
к родным, и у них чувствовал себя, как
дома. И комната, в которой он жил здесь, называлась уже давно Сашиной комнатой.
В
доме Злотницких постоянно царствовала тишина; одни пронзительные крики Попки прерывали ее; но гости скоро
привыкали к ним и снова ощущали на себе тяжесть и гнет этой вечной тишины.